Б.М. Собинов - 60 лет тому назад – на Гороховской, 20

Старая липа на стадионе Государственного Центрального института физической культуры, что был на Гороховой, 20, растет до сих пор, и я каждый год в начале сентября прихожу к ней уже в пятьдесят пятый раз …

Это не старческая сентиментальность! Я не могу не бывать на стадионе старого Инфизкульта. Меня влечет туда юность, долг, благодарность институту за его щедрость, с которой он дарил нам, одним из первых его студентов новой России, науку о здоровье. Первый урок состоялся под этой липой, 1 сентября 1925 г.

Пожилой седовласый человек с удивительно добрыми глазами построил нашу группу и сказал, что он будет вести очень важный предмет — «Подвижные игры»…

— Теперь представьте, что вы дети 7-9 лет и будем играть. Называется эта игра «На медведя мы идем», — сказал, лукаво улыбаясь, преподаватель Н. С. Филитис. «Медведем» был борец, приехавший из Калуги, Павел Старосветов…

Увлеченные эмоциональным преподавателем, мы и не заметили, как прошли 45 минут. Звонок похожий на школьный звонок остановил расшалившихся студентов, все ушли на перемену, но я до сих  пор не забыл постигшего меня разочарования от первой встречи с новым, мало кому известным тогда вузом. Много огорчения испытывали студенты ГЦОЛИФКа 20-х годов. Нам часто приходилось разъяснять людям историю вуза, читать наизусть декрет от 1 декабря 1920 года, подписанный В. И. Лениным, о создании института, рассказывать о его программе, целях и задачах, а для убедительности называть фамилии профессоров, перечислять изучаемые в его стенах дисциплины. Даже в железнодорожных кассах, когда мы предъявляли талон, дающий право на 50-процентную скидку за проезд, кассиры с любопытством поглядывали на нас и с явным недоверием выдавали билет.

Бывало и хуже. Однажды, приехав на каникулы, я счел своим долгом пойти на собрание студентов, которое должно было состояться в помещении бывшей женской гимназии. У стола регистратора меня спросили, в каком городе и в каком вузе я учусь? Я четко и громко назвал свой Инфизкульт. Регистратор с недоумением посмотрел на меня и переспросил. Я повторил еще раз. Тогда он обратился к всем присутствующим с вопросом, кто знает такой вуз? Студенты молчали, а один из них подошел ко мне и попросил «очистить зал».

Не буду скрывать, меня очень обескуражило начало учебного года под липой…

Мне представлялось, что первая лекция будет прочитана в большой аудитории переполненной студентами. На кафедру взойдет старый профессор в очках, прочтет мудреную лекцию, а мы будем торопливо записывать за ним и непременно запоминать иностранные слова. Лишь много лет спустя я понял значение игры и место этого бесценного предмета в системе воспитания детей.

А ждать серьезную лекцию осталось недолго. Она состоялась в анатомическом театре Московского Университета. На кафедру поднялся старый человек, худой высокого роста. Это был известный русский анатом Петр Иванович Карузин.

В расписании появились лабораторные занятия и лекции по таким предметам, как биология, физика, химия. Известные ученые: Карузин, Кожевников, Гориневский, Рудик, Иваницкий, Беркенгейм — вели теоретический раздел физкультурного вуза. Среди ребят и девчат, приехавших учиться в молодой вуз, были и пожилые люди, много лет проработавшие в области физической культуры. Мы завидовали их настойчивости и энергии. У них не было законченного среднего образования, и они, занимаясь днем в вузе, вечерами проходили программу за среднюю школу и, благополучно сдав экзамен, продолжали учиться в Инфизкульте.

Так началась долгожданная серьезная учеба в настоящих аудиториях, у известных профессоров, о чем мы с радостью писали в письмах домой во Владимир, Вятку, Тбилиси, Ереван, Мурманск, чтобы успокоить родителей и чуточку похвастаться перед знакомыми.

После лекций в Университете на Моховой, 11 возвращались пешком на Гороховскую, 20. Проезд в трамвае стоил половину цены за студенческий обед. Скудные запасы, привезенные из дома, кончились. Иногда получали посылки из дома. Их ждали с нетерпением все живущие в комнате. «Пировали» вместе, присланное быстро съедалось, а когда наступала пора безденежья, ходили пешком чуть ли не через всю Москву: с Гороховской — в Покровское-Стрешнево, провожали девушек, которые, как нарочно, жили на другом конце города. Не отставали от нас и студенты, приехавшие из Армении, Грузии, Узбекистана. Статные, темпераментные, добрые парни вскоре обрели русских друзей и поклонников национальных танцев. Часто во время перемен, в окружении зрителей танцевали «Лезгинку». Особенно запомнилось, как танцевал ее Грант Гаспарян, легко, как бы порхая над паркетом, но темпераментно, бурно, делая соучастниками танца всех присутствующих. Грант Гаспарян по окончании института стал артистом Московской эстрады. В 1941 г. он ушел в ополчение и погиб в боях под Вязьмой.

Многие студенты впервые увидели снег, лед, каток. С особым рвением учились кататься на коньках и небезуспешно: вскоре они уже писали на льду «восьмерки» и катались «корабликом», сдавали зачет доброму преподавателю — чеху по национальности Виктору Ивановичу Тислеру.

Поступали учиться в Инфизкульт и прославленные, известные спортсмены. К ним относились с благоговением, смотрели как на героев. Главной фигурой среди рекордсменов того времени был бегун на 100 м — Подгаецкий, высокий, худой, длинноногий, с весьма скромным по теперешним временам результатом — 11,4. Учились с нами известные многоборцы братья Борис и Владимир Дьячковы, гимнаст из Тулы Александр Сушков, из Тамбова — Сергей Фирсов, Алексей Андрианов из Орла, чемпионы по боксу разных весовых категорий Константин Никитин, Яков Браун и Лев Вяжлинский.

Прекрасный педагог С. В. Бартольд, а позже К. Ф. Никитин сумели увлечь нас и заставили полюбить бокс. На ринг выходили пара за парой, но каждый считал за особую честь поработать с самим Никитиным!  

Не все виды  спорта и преподаваемые в институте предметы студенты любили одинаково, но снарядовая гимнастика, как называли ее в наше время, пользовалась особым успехом. Ради нее некоторые жертвовали сроком окончания института и оставались специально на второй год,  ходили на все дополнительные занятия в секции.

«Гимнастика — основа советской системы физического воспитания», — говорили нам уважаемые и известные теоретики профессор А. А. Зикмунд, доктор Стасенков, профессор Соколовский. Удельный вес гимнастики среди специальных предметов был значительным, может, еще и потому, что преподавали ее отличные специалисты из Чехословакии, «Золотой пятерки мира», — Малый и Старый. Они плохо говорили по-русски, но мы научились понимать их и полюбили уроки гимнастики. Когда чехи уехали, их место заняли молодые воспитанники кафедры гимнастики Петр и Елена Чернышовы, Петр Сапожников, Михаил Окунев, Сергей Луневский. Особенно интересно вел уроки Михаил Тимофеевич Окунев, который внес в его первую часть элементы танца.

М. Т. Окунев, как никто из педагогов, умел наполнить уроки гимнастики эмоциональным содержанием, и мы не забыли его методики, и широко использовали музыку на уроках физкультуры. Она помогала делать их более интересными, притягательными, что особенно важно в работе с группами старшего возраста, со школьниками.

Педагог по физической культуре и спорту того времени умел хорошо показать упражнение. Метод показа в гимнастике (на снаряде и со снарядом), в легкой атлетике (стили прыжков и метаний), скольжений на лыжах и коньках — был единственным.

Студенты двадцатых годов умели пользоваться и такими неспортивными снарядами, как молоток, рубанок, пила. Отличный преподаватель специального предмета «Снарядоведение» Вандрачек, приехавший из Чехословакии, обучал нас делать деревянные снаряды для массовых групповых занятий: гимнастические стенки, скамейки, мостики и стойки для прыжков, одинарные и двойные бумы. Мы точили на токарных стенках булавы…

Время было трудное. Многое приходилось делать самим, в том числе и деревянные снаряды. Да и залы в коллективах физкультуры убирали и готовили к занятиям сами: девушки мыли полы, а юноши носили, переставляли снаряды. Работы хватало всем. Молодежи было много, занимались «в очередь», часто спорили, кто пришел раньше…

Следует отдать должное и преподавателю по легкой атлетике, хотя в наше время она не была «Королевой спорта», — братьям Жоржу и Фреду Бирзиным, специалисту по лыжному спорту Ивану Гребенщикову, по спортивным играм — Алексею Соколову, братьям Аркадьевым, зачинателям футбола в ГЦОЛИФКе.

Самым выдающимся спортсменом, «героем нашего времени, был прыгун с шестом Николай Озолин: шест был бамбуковый, но прыгун поистине эластичный. Он являл пример упорства в достижении цели. Спортсмены СКИФ увлекались гандболом, баскетболом, волейболом, но в «большой свет» команд не вывозили. Играли скромно с соседями, и не всегда выходили победителями…

Занятия по легкой атлетике, спортивным играм, зимним видам спорта проводились в нормальных условиях: были стадион, лыжная станция, каток; а вот с плаванием, греблей, водным поло дело обстояло хуже. Зимой мы ездили учиться в Сандуновские бани, в единственный в Москве двенадцатиметровый бассейн. Когда преподаватель Л. В. Геркан (а он был высокого роста) демонстрировал плавание стилем брасс, то один занимал почти всю воду. Не лучшими были условия и для занятий водными видами спорта летом: занимались у Крымского моста, где была ветхая, накренившаяся на один бок вышка для прыжков. Греблей занимались в ящике, который ставили весной в яме с водой тут же, у стадиона, под сенью лип, и учили нас грести. И ведь выучили! Мы знали и любили греблю, а после окончания Инфизкульта успешно работали на водных станциях. Одна из них была в Подольске, на реке Пахре, под горой у Парка культуры. Высокий берег служил удобными естественными трибунами, на которых в воскресенье и праздничные дни собирались зрители, смотрели прыжки в воду, заплывы, матчи по водному поло и азартные соревнования по гребле.

В дни зачетных сессий пустели залы, в которых еще недавно бурлила спортивная жизнь. В комнате общежития воцарялась тишина. Но жизнь во временно осиротевших спортивных залах возникала с новой силой в дни подготовки и сдачи практических дисциплин: в одном углу крутили булавы, выкидывали головоломные артикулы с гимнастическими палками, да так, что этому мог позавидовать артист цирка. Проверяли друг у друга составленные комбинации. До кровавых мозолей висели на турниках и «жали» стойки на брусьях и кольцах. Бегали, прыгали, поднимали штангу. Не всем и не всегда удавалось сдать зачет с одного «захода», иногда появлялось в приказе грозное предупреждение ректора о возможности отчисления из вуза.

Студенты двадцатых годов не знали усталости. На вечерние тренировки и занятия в лабораториях шли с удовольствием и студенты, и педагоги: звенели «блины» на штангах, кряхтели на матах борцы, бряцали эспадроны и рапиры в зале фехтования, кричали играющие в баскетбол и волейбол, скрипели турники и брусья, гремел железными рессорами огромный трамплин у гимнастического стола, через который прыгали «скорочку» и «разножку». А на сцене скромного клуба, где днем читали курсовые лекции, репетировали драматический коллектив и «Живая газета». Ее сатирические стрелы были направлены на критику буржуазного спорта…

Цель и задачи программы Инфизкульта 20-х годов — научить будущих преподава­телей вовлекать трудящихся города и де­ревни в занятия физической культурой и спортом. Потому и праздники, проходив­шие на институтском стадионе, были мас­совыми, зрелищными, с режиссерской вы­думкой. В программе института были и та­кие предметы, как «Массовые действия», «Массовые танцы», которые помогали в проведении вечеров отдыха. Вот почему многие из нас с успехом работали потом массовиками в парках культуры и клубах.

Стремились учиться и музыке. Ею зани­мались по желанию. Условия для приобре­тения элементарных знаний в то время бы­ли. Во многих комнатах общежития стояли рояли…

Учились мы с увлечением, отчетливо представляя себе необходимость в при­обретении знаний, а судьбы всех студентов ГЦОЛИФКа были схожи. Учиться было трудно. Не многие получали стипендию. Жили кто на средства родителей, кто на рабочие заработки. Некоторым платили стипендию командировавшие их физкуль­турные организации. Такая форма помо­щи называлась хозяйственной стипендией, но таких счастливчиков было немного. Ос­тальные работали грузчиками на вокзалах, газовом заводе, счищали с крыш снег. По­лучали за эту работу не так уж много, но и это являлось весомым подспорьем студенческому бюджету, который мы умели планировать с точностью до пятака. Жи­ли впроголодь, наедались досыта лишь в день получения стипендии или денег за поденную работу. Тогда гурьбой шли на Покровку и покупали разные яства. Соб­лазн был велик! В те далекие годы  на Земляном валу ютились частные столовые, ресторанчики с цыганским хором, деше­вые и дорогие, но туда студенты ГЦОЛИФКа не ходили. В нас умело воспитали не толь­ко отвращение, но и лютую ненависть к вину и табаку, которые, как нам казалось, были основными причинами человеческого несчастья. Не дай бог, если ректор Аль­берт Анатольевич Зикмунд узнавал, что студент курит! И на всей территории ин­ститута нельзя было встретить человека с папиросой во рту. Никто из нас никогда не видел пьяным студента, а тем более пре­подавателя. Радость и огорчение делили в коллективе, шли гулять на стадион, люби­ли свой тенистый, темный парк.

По вечерам, за старым барским домом,
Мы собирались в тесный, дружный круг,
Будили старый парк многоголосым хором,
И каждый был друг другу лучший друг!

Ждали каникул. С удовольствием ехали домой возмужавшими, подросшими. Дома рассказывали друзьям об институте, аги­тировали тех, кто хотел поступать в вуз и учиться в Москве, подавать документы в ГЦОЛИФК. Летом работали инструкторами физкультуры в своих бывших коллективах: обучали ребят прыгать разными способа­ми, метать диск и копье, старались со­брать как можно больше занимающихся. Занятия с большими коллективами прино­сили моральное удовлетворение…

Велики были роль и значение ГЦОЛИФКа в развитии физкультурного дви­жения в стране. Способствовали тому и ус­ловия: непосредственный контакт с нарко­мом здравоохранения Н. А. Семашко, с Высшим советом физической культуры и Научно-методическим советом, которые размещались в здании Инфизкульта.

Мно­гие форумы по физической культуре и спорту, научные конференции проводились в залах института. Основные доклады де­лали профессора, возглавлявшие кафедры вуза. И, безусловно, огромной энтузиазм и вулканическая энергия нашего ректора — профессора А. А. Зикмунда — заражали всех, начиная с преподавателей и кончая самым юным студентом, звали на большие дела, поднимали авторитет Московского физкультурного вуза.

Ветеран труда, заслуженный тренер РСФСР Б. М. СОБИНОВ.

Статья напечатана в журнале ТиП ФК,  № 12, 1980 г.

Фотоматериалы из архива музея.