Воспоминания профессора В.В. Гориневского - Моя работа по физкультуре в Москве. Часть I

Согласившись на предложение товарища Н. И. Подвойского приехать на работу в Москву, я знал, что меня ожидает. Там должна была развернуться настолько большая работа по физкультуре, что я должен был сразу порвать многие связи с лечебной медициной, к которой чувствовал большое влечение и в прошлом выработал из себя, судя по успеху среди пациентов,  очень недурного  врача и был, как мне казалось,  общественно полезным врачом, совершенно приспособленным в то же время  к профилактической практике, особенно среди детей и подростков. Я чувствовал, что род моей деятельности должен резко измениться, другие вопросы должны были поглотить  меня и юная молодежь, которую я всегда так страстно любил, должна была на время отодвинуться на дальнее расстояние.

Я предвидел это и всеми силами старался, будучи связан на другой работе, не прерывать связь с людьми этого возраста на изучение которого, работая вместе с женой, я отдал столько сил и энтузиазма. Предчувствие не обмануло меня с первых шагов моей деятельности в Москве.

Тут я сразу мог окинуть взором то новое движение по физкультуре, которое начало проявляться в массах, сначала диффузное, неорганизованное, смутно сознаваемое теми, которые были уже вовлечены в его довольно хаотический «водоворот», но свежее молодое, часто самобытное.Первые зачатки этого массового движения чувствовались уже и в Самаре. Из классового буржуазного это движение начало преобразовываться в нечто другое. Пролетарская молодежь, которая захватывалась  этим  движением, хваталась решительно за все еще неиспытанное и неоцененное с большой горячностью  и поспешностью. Это подметили  американцы и другие иностранцы, осевшие по разным причинам в Самаре.

Вспоминаю такой эпизод в Самарском  Университете. Явился однажды американец, который пожелал прочесть публичную  лекцию о новом аппарате «гороскопе» и кстати  сообщить слушателям кое-что о физкультурном  движении в разных  странах мира. Послушать  этого американцы собралось так много народа, что самая большая  аудитория Университета не могло вместить желающих посетить  лекцию — ее нужно было дублировать.  Сухой, высокого роста человек, приятно улыбающийся, дружелюбно  пожимал всем руки, а в аудитории были слушатели в лаптях и с американской точки зрения никак не напоминавшие джентльменов. Он был  не только приветлив и внешне располагал в свою пользу, но обнаружил какое-то особенное пристрастие ко всему русскому и готов был пойти  очень далеко в изучении России.

«Гороскоп» и его описание  заняло очень  мало времени, и как будто не в этом состоял интерес, который он желал придать своей лекции. Он показывал огромное количество картин волшебного фонаря, не дурно исполнен по физическим упражнениям  китайцев, которых он недавно посетил. Эти картины по существу ни в научном или каком-нибудь другом отношении не представляли ничего нового, но должны были внушить зрителям ту мысль, что без американцев трудно обойтись малокультурным людям, американцы вносят повсюду  культуру  и имеют успех.  Очень осторожно и как будто без задней мысли в демонстрацию картин внесена была миссионерская прослойка,  и кое у кого возникло подозрение: не приехали ли американцы обратить в христианскую веру и русских дикарей, а физкультура здесь была предлог. Американцы приехали не с пустыми руками,  они раздавали сгущенное молоко, шоколад, консервы и футбольные мячи. «Timeo danaos et dona ferendes» (бойтесь данайцев, даров приносящих)– думалось многим, и все-таки на удочку попались юные физкультурники. Американцы объявили, что они будут учить правилам игры в волейбол, футбол, желающих записалось немало молодежи в числе охотников поучиться. Объявлены были даже двухнедельные курсы. Программа была очень несложна: нужно было  по личной гигиене пройти искусство пользования зубной щеткой, мытья рук, по анатомии знать топографию сердца, легких и печени, по домоводству — уметь  чистить сапоги и содержать в порядке спортинвентарь, а по физкультуре знать 2-3  игры спортивных. Вот почти и все. Многие молодые спортсмены отказались  от такого примитивного обучения и сочли себя немного «задетыми», такой предусмотрительностью американцев, но все-таки получили от них дипломы, отпечатанные на роскошной бумаге, чуть ли не золотыми буквами и с огромной печатью христианской молодежи Америки. Это был фарс, по-видимому, не удавшийся, так как над ним много смеялись, но неразборчивость  молодежи в культурных средствах все-таки обнаружилось, так как  дипломами многие воспользовались. Об этом эпизоде рассказываю, потому что он очень характерен для того времени поиска новых путей в физкультурном движении и в данном случае можно сказать, что свет явился с востока, так как американцы приехали  обращать молодежь в новую веру  с востока, побывав раньше в Китае.

Я бы сказал, что лучи этого света бледные и яркие распространялись со всех сторон: появился бойскаутизм, спорт, сокольская гимнастика, тяжелая и легкая атлетика, бокс и т. д. Всем этим стали заниматься дети и взрослые, мужчины и женщин: ни возраст, ни пол не принимались во внимание. Особенный успех имели 3 игры: футбол, баскетбол и волейбол. Очень возможно, что зерна, посеянные американцами, в этом отношении пали на благоприятную почву.

Все это были пережитки дореволюционного времени, образцы движений  и частью рекордсменства, характер классовой буржуазной физкультуры был отражен  в поведении первых пионеров массового движения у нас в СССР.

По приезду в Москву я нашел картину процветания этой прежней буржуазной физкультуры и слабо  выраженную борьбу новых течений со старыми традициями сокольства, скаутизма, атлетизма и рекордсменства во всех видах.

Самым дорогим  для меня явлением было то, что за годы моего пребывания  в Самаре уже началось строительство по физкультуре в Москве в кругах наиболее компетентных. При Комиссии Народного Просвещения  образовался Школьно-гигиенический отдел, который возник по мысли Бонч-Бруевич в  Петрограде и создался затем в Москве Отдел Охраны здоровья детей, который в 1918 году перешел в комиссариат Наркомздравотдел (см. об этом моя ст. «Как закладывалась научная база физкультуры в СССР  за 15 лет»  краткий исторический очерк). В Москве в 1918 году был создан и организован Государственный  Институт физкультуры, были созваны Съезды школьно-санитарных врачей в 1919, и в 1920 году образовалось первое пролетарское общество «Муравей» при ГЦИФК.  Это был поворотный пункт в физкультуре РСФСР, до него не было организованного массового пролетарского движения. Во главе этого движения, которое должно было охватить фабрично-заводскую молодежь, встал ректор ГЦИФК  А.А. Зигмунд.

По приезде в Москву я нашел себе приют в  здании ГЦИФК, ректором которого был  в то время проф. Варнава Ефимович Игнатьев. Здесь началось мое знакомство с Москвой и с тем физкультурным движением, которое здесь  начало идейно оформляться. Самым активным органом   в то время был   Всевобуч по физкультуре. Физкультурный орган был руководим т. Н.И. Подвойским. В его задачи входило создавать и организовать очаги, или первые гнезда физкультуры,  в роде допризывной молодежи, научные центры и кадры  обученной молодежи, способные идеологически обосновать физкультурное движение в массах и найти соответствующие  конкретные формы организации на местах для практического осуществления задач оздоровления  молодого населения и подготовки его к труду и обороне.

В Москве ко времени моего приезда   была уже основана школа для подготовки инструкторов и педагогов по физическому воспитанию и образованию высшей квалификации: названа она была: «Главная военная школа физически образованных трудящихся». Кадры слушателей пополнялись  из лиц обоего пола; предполагалось принимать в школу  лиц, окончивших среднее образование, но в виду большого дефицита подготовленных лиц, главное внимание обращалось на физическую подготовку, а потому прием слушателей вначале довольно пестрый, попадалось немало лиц со слабой подготовкой, едва удовлетворяющих требование по общему образованию, но рядом с этим охотно принимались лица  с хорошим образовательным стажем, например, студенты других ВУЗов и даже, окончившие высшее образование. Последняя категория была хотя и не многочисленна, как в главной военной  школе, так и в ГЦИФК, уже начавшем свою педагогическую работу, но зато при приеме этих лиц была вполне основательная надежда получить некоторое ядро лиц основательно подготовленных теоретически и практически по физкультуре, так как  были случаи поступления в эти две школы врачей и педагогов с законченным высшим образованием.

Одновременное обучение лиц разных ступеней образования  одном и том же учебном заведении с различной подготовкой по теории и практике представляло понятно большие затруднения при развертывании программы  и осуществлении планов школьной работы, но препятствие  это нужно было преодолеть, не снижая очень требования, так как кадров нужно было выпускать очень много: уже предвиделась необходимость в самом широком и количественном большом РСФСР сетью учебных заведений физкультурного типа.

Назревшая потребность вызвала необходимость в устройстве и организации  новых учебных заведений ранних ступеней образования по физкультуре. С самого начала была правильно воспринята мысль о хорошей теоретической и практической подготовке, выпускаемых на работу педагогов-инструкторов, так как на физкультуру руководители и основатели  ее смотрели как на могучий фактор воспитания и образования всей пролетарской  молодежи страны и в то время существовавшие уже рабфаки — служили примером тому, что не надо останавливаться перед затруднением, заключающемся в твердости гранита  науки для лиц, желающих учиться и получить необходимые знания и технические навыки не отрываясь  от труда и в сравнительно зрелом возрасте. В то время это была  новая мысль, новый вид подготовки. Эта новая постановка учения при очень трудных условиях жизни потребовала пересмотра всех прежних программ обучения  в школах всех ступеней — низшей, средней и высшей. Поставленная  задача была очень трудная, потребовавшая привлечения к ее решению большого числа компетентных лиц и обширных конференций и Съездов, поставивших на обсуждение эти жгучие  вопросы современности.

По линии физической культуры вопрос осложнялся еще тем, что не было еще такой постановки вопроса во всем мире, нужно было творить и  созидать, не имея почти образцов тому как что нужно строить и как.

Серьезной постановке вопроса физобразования в то время не соответствовало наличие достаточно компетентных  лиц и широкое привлечение общественности вызывало в начале  очень длинные споры и разговоры, обычно затягивавшиеся на долгое время, но польза таких совещаний была громадна, так как из высказываний выяснялись нужды и условия работы на местах. Вспоминаю одну конференцию работников Всевобуча, происходившую под  председательством  Н. И. Подвойского на Воробьевых горах. В Москву съехалось много делегатов с мест и в совещании приняли участие приглашенные лица, имевшие отношение к физкультуре.

Все было в высшей степени оригинально на этом Съезде. Погода стояла все время прекрасная, солнечная. Вставать приходилось рано, чтобы попасть вовремя на Съезд. Транспорт, сколько помню, был миллионный, то есть миллионами рублей оплачивался проезд в ту или другую сторону на трамвае. Трамваи были переполнены и брались с бою. Мне приходилось иногда ездить бесплатно на автомобиле, который иногда подавался, а иногда по каким-либо неведомым  причинам заставлял себя ждать с утра до вечера.  У меня было три  ответственных доклада, и я очень дорожил даже минутками времени, но они тратились на совершенно непредвиденные и очень частые. Неналаженный транспорт был не единственное препятствие, заставлявшее не в меру волноваться — их было очень много.

На Съезде клубные помещения, где происходили заседания Съезда настолько переполнялись, что совершенно невозможно было работать. Н. И. Подвойский нашел выход: он предложил всем со стульями и скамьями переселиться на большую поляну под горячие лучи солнца и так как  солнцебоязнь физкультурой уже ликвидирована, то приказано было всем раздеться.  Не хватало трусиков и это не считалось препятствием для обнажения. Проф. В. Н. Песков прочел доклад на тему о пользовании лучистой  энергией  солнца,  после этого грешно было оставаться хотя бы в рубашке. Приказ был отдан и, сопротивлявшиеся подвергались насмешкам. Доклады были длинные, споры горячие — пришлось многим потеть вдвойне, но это никого не  останавливало и заседания затягивались, расходились иногда в темноте. Опять ожидание очередей на переезд в Москву. Все средства и возможности были испробованы и все совершали отчасти вынужденную прогулку  по образу пешего хождения. Кое-кому, мне в том числе с моей женой, удалось сесть в моторную лодку, до краев перегруженную и покатить по Москве-реке, испытывая блаженство от постигшей удачи. Хуже всего  пришлось тем пассажирам, которые взяты были на буксир: их лодку почти заливало и, наконец, на половине пути веревка оборвалась и буксирная лодка с проф. В. Е. Игнатьевым осталась в беспомощном  положении. Пришлось исправлять беду, и я испытал второе блаженство, когда с женой вылез на пристань  и пешком продолжал свой путь. Хорошо то, что хорошо кончается.

На Съезде мы не только слушали и говорили, но занимались физкультурой, лазая по обрывам Воробьевых гор и в мечтах рисовали себе ту импозантную картину, которая через несколько лет по утверждению Н. И. Подвойского должна была развернуться на том месте, где происходили наши заседания под открытым небом — здесь должен был быть сооружен «кранный стадион», для этого однако нужно было  снести целую рощу.

Съезд открыл широкие горизонты в работе  и энтузиазм его участников покрывал и рассеивал  все неудачи и разные неудобства. Много было Съездов, конференций, собраний под эгидой Всевобуча, Отдела охраны здоровья детей и подростков и многих других в этом начальном периоде формирования физкультурного движения — все они отличались большим воодушевлением и многоречивостью, на них выносились обширнейшие резолюции в широком чуть ли   не в мировом масштабе, но сила этих  Съездов выражалась только в этой  продукции, а в той готовности двинуть вперед, поддержать и укрепить  то великое дело, то физкультурное движение, которое было жизненно необходимо для развития производственных сил нашей страны.  У меня не оставалось  ни малейшего  сомнения в том, что эти горячие, казавшиеся  многим сумасбродные мечты воплотятся  в живое дело, в базу здоровья и поднятии производительных сил нашего Союза. Для этого стоило работать, а главное нужно было научиться  работать, экономизируя живые силы, не давая им распыляться и выбирать верные пути с минимальными уклонами.

Я верил в то, что экономику живых сил создает наука; распылению сил  мешает хорошая организация, а выбор верных путей для оздоровления масс и подготовки  их через физкультуру  и труд может выполнить теория, объединенная  с практикой. Уклоны, как я думал, рождаются главным образом на почве ошибок, а потому бдительный контроль и учет всей работ должен быть могучим регулятором всего движения, он должен быть основан на научных биосоциальных знаниях. Это стало для меня аксиомой, и я решил  продолжать начатую мною почти единоличную работу и рад был всеми зависящими от меня средствами сплачивать коллектив научных работников и с головой окунуться в эту трудную работу. Но я теперь был не один, у меня были сочувствующие, соратники и помощники. Начало развиваться большое физкультурное дело, крепко спаянное энтузиазмом и, поддерживаемое нарастающим вниманием к нему высшими органами власти. В Москве должен был создаться   высший научный центр по физкультуре. По мысли Подвойского это должна была быть Академия физической культуры для выработки огромного количества проблем, выставляемых жизнью. Условия жизни  в молодом государстве, строящем эту жизнь по новому, по своему, без тысячелетнего опыта представляло само по себе великую проблему организующегося социализма. Совершенно ясно было для многих, что и физическая культура в такой стране не могла создаться из ребра Адама, или выйти, как Венера из головы Юпитера. Все физкультурное движение должно было отразить в себе чаяния и все муки рождения  той  реакции,  какой  она мощно  развивалось на наших глазах, боролась с темными силами и не могла в то время развернуть весь план нового строительства.

Физкультура того недавнего времени не могла еще точно определить свои  пути и поставить на них несменяемые вехи, пришлось всем работникам, понявших значение реконструкции идти не изолированным путем, а тем путем, который избрало строящееся социалистическое государство и вырабатывать методологические основы для физкультуры.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что старое столкнулось на этом пути с молоды, неокрепшим новым. Должен был пройти довольно продолжительный  по характеру своему революционный период мысли и действий,  которые отличались новизной, решительностью и поэтому пугали многих.

Не испытав сам этого испуга, я находил его на лицах у многих культурных людей того времени, боящихся созданных ими фетишей и не понявших того, что от них требует новая жизнь.

Ограничусь моими воспоминаниями только по физкультуре, — я помню многое и в другом направлении.