Воспоминания профессора В.В. Гориневского - Моя работа по физкультуре в Москве. Часть II

К мысли Подвойского создать высшее научное учреждение по физкультуре отнеслись  многие ученые скептически и нашли эту мысль утопией, но они не отказались принять участие в обмене мнений, из которых обнаружилось, что они очень  отстали от понимания основных принципов физкультуры, сводя всю физкультуру к своеобразной моторике, к физупражнениям, значение которых сводилось к какой-то пользе, приносимой здоровью. В так называемых «салонных разговорах» это широкое понятие «физическая культура» суживалось до понятия «моциона», очень полезного для пищеварения и еще для чего-то, особенно старым людям, занятым исключительно умственным трудом.

Я до сих пор краснею при одном воспоминании об отзывах по вопросу о физкультуре ученых людей, высказываемых даже публично, что физкультура не заслуживает  той модной шумихи, поднятой вокруг нее, так как осуществлять ее  вовсе не так трудно. Тут приводились поразительные и незабываемые примеры  учеными, врачами и не врачами, благоприятного и неблагоприятного воздействия физкультуры. Одним она оказала личную услугу, когда они совершали перед обедом прогулки, делали приседания или потягивания, проснувшись утром ил после короткого отдыха, после 15-минутного сна, среди зевков, потягиваясь, приседали, выпрямлялись или занимались у себя в комнате перед зеркалом по Далькрозу. Это вызывает улыбку, но я выслушивал такие реплики,  пока мои уши «не завяли».

Адепты такого мнения заводили у себя верстаки, приготовляли у себя в квартире верстаки, полочки собственноручно, кухонные столы, а прежние статские советники выпиливали из фанерок замысловатые ажурные рамки для портретов и делали ящик для булавок и шпилек ко дню рождения жены и кому-нибудь другому. И теперь еще кое-кто хвастается тем, что он стал физкультурником в своей семье, устраивая  лестницы для лазания, турникеты, всякие кольца или трапеции для маленьких детей, которые наверно будут физкультурниками.

Когда я подал заявление о моем намерении бесплатно и факультативно провести курсы студентам медикам в одном из  московских факультетов, я встретился  с огромными затруднениями, меня отговаривали под разными предлогами не делать этого и выбрать другой предмет для чтения лекций. В виду моего настойчивого желания, мне было предложено написать curriculum vital, подать заявление, приложить все мои печатные труды. Курьезнее всего мне, профессору и бывшему декану, предложено было прочесть одну или две пробных лекций на любую тему по физкультуре и, когда я не поморщившись заявил о своем горячем желании сделать это и, видя, что я не испугался такой торжественности, стали меня успокаивать тем, что это пустая формальность… и однако ответа на заявление мое не последовало. На всех этапах моего пути дальнейшего я встречал подобные сопротивления, облекавшиеся в очень вежливую форму и я на многих лицах читал скрытую мысль: «отвяжись, ты беспокойный человек,  нас и без того тошно». Эта скрытая мысль облекалась иногда  и в очень философскую форму о многообразии влияний на человеческий организм. В виде примера благотворного влияния приводилась ритмика и ритмопластика, ползание по Кляппу, и чуть ли не риторика, а в расширенном  толковании приводились примеры закаливания водой, хождение босиком и в оголенном виде. Это приводилось для моего утешения и я утешился.

Пришлось согласиться с необходимостью самой широкой агитации в разных кругах и слоях общества, так как полученные новые восприятия, пробивали с трудом бреши в условиях жизни старого быта в новом окружении. Революция быта началась, но далеко не заканчивалась в ту эпоху, о которой пишут. Вопрос об образовании высшего научного центра по физической культуре, как я помню, очень волновал Н. И. Подвойского и, по моему  мнению, был неправильно поставлен. Надо было, прежде всего, выяснить принципиальную сторону, то есть отношение физкультуры ко всему социалистическому строительству Союза Советских Социалистических Республик. Вопрос этот в то время не мог рассматриваться в деталях, нужно было убедиться только в том, что ни одна из существующих систем физического воспитания не подходит к строительству новой жизни. Чтобы подчеркнуть эту мысль физкультура в нашей стране названа  пролетарской и советской. Эти термины  определяли ее характер и направление работ при искании новых путей, но ничуть не определяли ее характер и содержание, так как нельзя было создавать из ничего, нужно было найти базу. К чести первых пионеров этого этапа физкультурного движения нужно отнести и смелую решимость строить на прочной базе научных знаний и для этой цели подвергнуть  критике научный багаж  и понять социальную необходимость материалов для строительства физической культуры в нашей стране. Здесь обнаружилась довольно слабая подготовка по теории вопроса и слабое знакомство с имеющимися в буржуазных странах системами и образцами физического воспитания и образования. Практики физкультуры знали одну какую-либо систему и ей безотчетно и без критики увлекались, знатоков-теоретиков было до чрезвычайности мало, и большинство педагогов относились совершенно равнодушно к этим живым вопросам и малая заинтересованность их объяснялась их полною неосведомленностью и квиетизмом мысли, оставшихся от прежних времен. Я вспоминаю факты из жизни незадолго предшествовавшие революции. Помню Съезд директоров в Петрограде, созванный последним министром бывшей Империи графом Игнатьевым. По его предложению я прочел доклад на этом Съезде по желательной постановке «гимнастики» в русских гимназиях. Этот вопрос мог возбудить некоторое внимание на этом съезде директоров-бюрократов только потому, что им известно было о существовании особой комиссии по наблюдению за физическим развитием в Империи под председательством генерала Воейкова и внимание их к вопросу возбуждено было только этим фактом. Выступая на этом Съезде в качестве докладчика, я не дал им схемы, как надо действовать, а старался  подойти к вопросу с другой стороны научного обоснования степени физического развития учащихся, взаимного отношения  этого физразвития к общему развитию и возможности контролировать влияния физических упражнений  на здоровье и развитие в течение всего учебного стажа в гимназиях. Я подкреплял мои доводы цифрами  и некоторой иллюстрацией. Неожиданно для меня моя речь имела большой успех и в этой среде бюрократов. Министр согласился с моими доводами, одобрил выступление и видимо старался в своем слове подчеркнуть необходимости  такой  постановки вопроса о физвоспитании в школах. Во время перерыва я имел беседу  со многими директорами гимназий и выслушал от них признание в их полной некомпетентности в этих вопросах и желание с ними поближе познакомиться. Первое признание не было для меня новостью, странствуя по России и выступая в качестве лектора, я в этом вполне убедился, а желание поучиться было для меня полнейшей неожиданностью тем более приятной, что оно было  высказано, как мне казалось с полной искренностью.

Педагоги в первые годы после революции многому не успели подучиться по физкультуре, — это было совершенно ясно из их высказываний на разных совещаниях, но  искреннее желание  у многих было  обращено не в эту сторону, а в сторону компетентного руководства. Вот это смущало и раздражало.  Но с полной признательностью я отношусь к тем педагогам, врачам, инструкторам и общественным работникам, которые  тогда смело высказывали желание поучиться, поднять свою квалификацию педагогов и не старались никого ослеплять своим личным опытом. Конечно, дорог  был и этот опыт, но когда под ним не подведено было никакой научной базы, много разговаривать было невозможно. На этой почве и у меня происходили некоторые «идейные» столкновения  с педагогами старой школы, но излечить их от предвзятости и непоколебимости их убеждений, могло одно только время, оно хороший врач.

Считаю совершенно правильным назначать дискуссии на многочисленных собраниях по принципиальным вопросам  и хоть эти дискуссии были порой очень утомительны и порой оканчивались не очень реальными резолюциями, но молот в огне кует булат и из противоречий слагаются мотивы для правильных действий. Так я смотрел на первые наши совещания по физической культуре на разных конференциях и Съездах и на собрания по поводу выработки методических программ и планов преподавания в высших, средних и низших  школах.

Стенографические отчеты, протоколы и резолюции отличались большой  многоречивостью и страстностью, но  это не мешало формировке сознания, уточнению, иногда и ограничению пламенных желаний настолько, что пролетарская или  советская физкультура  с каждым годом имела более определенности и больше  соответствовало тем стремлениям пролетариата к лучшему будущему, которое  особенно ясно отражало  в декретах и постановлениях правительства и ЦК партии. Хорошо то,  что научные изыскания по физкультуре не пошли иной дорогой и не оторвались от общего физкультурного движения. В этом отношении большую роль сыграл Высший совет физической культуры, межведомственный, изучавший физкультурное движение во всех деталях, и направлявший его в общегосударственное русло. Дорого было также и то, что научная работа по физической культуре не прерывалась, несмотря на очень трудные подчас условия для работы, которая совершалась порой при наличии очень небольшого кадра подготовленных людей, но она велась не только в центрах: они более  или менее направляли работу и давали лучшие образцы, но было немало пионеров и на периферии; интерес  и любовь делали свое великое дело и малозаметные работники на местах вносили свою лепту. Совещания  происходили под председательством Н. И. Подвойского, при участии некоторых преподавателей Главной военной Школы и ГЦИФК.  Работа в Главной военной Школе у меня шла по двум линиям, по учебной и научно-исследовательской. Научно-исследовательскую работу нужно было создать. Мне даны были 3 больших комнаты под лаборатории, к сожалению, не отапливаемые. Пришлось  от этого очень страдать. Оборудование  с трудом налаживалось. Моими помощниками и сотрудниками были: В. Гориневская, С. Ф. Баронов, В. В. Ефимов, д-р Кекчеев, д-р Чиркин, Дъяконов и А. А. Захаров.   Первое наученное заседание было 24.11.21 г. В моем докладе в НИКе (научно-исследовательском кабинете) я развернул план работ на ближайшее время (год). Пришлось довольно долго устраиваться и выбирать темы  для работы посильные и в тоже время, отвечающие интересам текущего момента.

Зная какую ценность представляет метод в исследовательской работе мы повергли пересмотру и поверке все те методы по антропометрии и биометрии, которыми мы раньше пользовались и намеревались пользоваться в дальнейшем, ведя массовую исследовательскую работу.

Я лично в своих исследовательских работах в Санкт-Петербурге и в Самаре, совершенно убедился в том, что отсутствие согласованности в технических приемах контрольных исследованиях очень вредит правильности выводов и не дает возможности широко пользоваться для сравнительной оценки литературными данными. Это вредно отражается и на учебной работе, когда приходится обучать технике. Этот вопрос  «стал ребром» и потребовал точной разработки. Дело, однако, было не за нами — работниками нашего коллектива. Мысль о необходимости унификации методов антропометрического исследования разделялось, по-видимому, многими, нужно было  создать условия пригодные для быстрого решения возникших вопросов. Выход был найден —  при кафедре антропологии 1-го Московского Университета образовалась комиссия под председательством проф. Бунака, которая посвятила этому вопросу ряд заседаний и выработала соответствующие нормы. В работах этой комиссии участвовали некоторые члены нашего рабочего коллектива. Вероника приняла  в этой работе самое большое участие. Нужно было доложить о работах комиссии  в Высшем Совете  физической культуры для того, чтобы их санкционировать и признать обязательными для всех однотипных исследований в РСФСР. Это было сделано и с тех пор унификация технических методов стада единой.

Об этом я давно мечтал и высказывал эту мысль в первой моей книге по врачебному контролю. (Смотри предисловие в Руководстве к обследованию физического развития учащихся), написанной в 1916 году. Мысль эта была впервые высказана и обоснована в 2-х докладах, прочитанных мною на 2-м Всероссийском Съезде по экспериментальной  педагогике (с 26 по 31 декабря 1913 года). (Доклад  К объединению методов исследования физического развития учащихся).

Через 10 лет мысль  эта и все положенные в ее основу аргументы и данные исследований нашли себе, наконец, осуществление, а теперь  хорошие результаты ее применения оказались неоспоримыми: теперь мы имеем уже целый ряд книг и статей, разбросанных  по физкультурным и медицинским журналам и несколько руководств, выпущенных в разное время, расширяющих методику исследования. (Смотри последнюю работу: «Врачебный контроль над физкультурой» Б. А. Ивановского (2-е издание), подытоживающую врачебно-физкультурную работу по линии исследовательской).

Естественно, что на этом этапе работы пришлось искать объекты для исследований, подбирая соответствующий материал.

Работая в Санкт-Петербурге в качестве врача  в Тенишевском училище, и ведя исследовательскую работу в других средних школах, я поставил себе задачей составить  на большом материале нормы физического развития  по возрасту и полу, а также выработку методов для сопоставления данных об успешности в  науках и общем поведении детей  с данными по физическому развитию. Эта задача  могла быть выполнена  при участии социального положения учащихся, однако эта сторона исследований  показалась мне наиболее трудной в 1922 году, потому что  в школах  и втузах классовой состав и национальный был  до того пестр, что эта пестрота должна была невольно отразиться  на выводах, затрудняя работу.