Первая мировая война заметки очевидца

(Боевые впечатления артиллериста-спортсмена)

Популярный моторист, москвич Б.М. Толокнов-Кремлев прислал с поля брани пространное письмо, подробно рисующее виденные и пережитые им картины современного боя.

При этом Б.М. в батарее, к которой он был прикомандирован, исполнял преимущественно два рода обязанностей — опасных и не опасных.  

В первом случае на нем лежало, отыскать для орудий наиболее выгодные позиции и подробно ознакомиться с расположенной впереди местностью.

Почему в предшествии нескольких разведчиков москвичу-мотористу с опасностью для жизни часто под ружейным и пулеметным огнем, изучать с картой в руках рельеф близлежащих окрестностей, намечая наилучшие позиции и места, куда можно было бы быстро переброситься.

Второго рода обязанности — начальника батарейного резерва представляли меньшую опасность и являлись как бы отдыхом после трудной и при наступлении продолжительной миссии разведчика. Само собой разумеется, что кроме того Б.М. не однократно приходилось руководить и корректировать стрельбу, и нести другие обязанности офицера артиллериста. Но то было случайно и временно вызывалось обстоятельствами.

В качестве начальника батарейного резерва прапорщик Кремлев имел возможность часто наблюдать картину развертывающегося боя и вот что он о нем пишет.

«И здесь я лично увидал и испытал на себе — что значит война!

Сначала очень трудно, вернее страшно и тяжело было наблюдать последствия боя. Именно: сожженные деревни и валяющиеся всюду многочисленные трупы людей и животных. А во время боя видеть смерть, быть может, только что беседовавших с тобой людей, сраженных невидимым врагом.

Нам артиллеристам лицом к лицу не приходится сталкиваться с противником. Но бывают случаи, когда в «открытую» схватываются между собой батареи и на нашу долю выпал такой случай подряд как-то два раза  в один день. И в этом поединке мы могли убедиться — что немцы так же не дурные  стрелки.

Однако, все же оба раза верх одержали мы, заставив их сняться и очистить позиции, хотя между прочим кое-какие потери понесли и мы.

К боевой обстановке, как это — грохоту орудий, гулу снарядов и свисту ружейных пуль, мы все тут привыкли и даже успели разобраться в степени их опасности.

Безусловно, ядовитее всех надо считать ружейные пули, словно шмели, наполняющие все пространство своим характерным жужжанием и ежеминутно угрожающие смертельным укусом. В этом отношении он много опаснее снарядов.

Приближение бомбы или шрапнельного стакана можно услышать по производимому ими визгу и когда, находясь на позиции, мы вдруг слышим этот характерный звук, то имеем достаточно времени спрятаться в окопы около орудия. Когда снаряд угрожает нам, когда мы стоим на открытой позиции и не успели сделать окопов, есть возможность избежать опасности, прижимаясь к щитам на орудии.

Винтовочная пуля много коварнее; ее меланхоличный свист услышишь лишь после того, когда она тебя миновала. И, кроме того, она бьет много крепче пули шрапнельной.

Вот здоровы еще у немцев тяжелые орудия, о которых так много говорилось и писалось в самом начале войны.

Собственно по нам, то есть моей батарее было выпущено штук 20 чемоданов — так называются здесь снаряды многокалиберных  орудий.

Между прочим, не хвалясь, могу сказать, что наши сибирские войска, к которым я имею честь принадлежать и в особенности мы артиллеристы, превосходно выдержали боевой экзамен.

Начиная от  города Августова, сибирские полки без запинки прошли до границы и, несмотря ни на какое отчаянное сопротивление и большие силы противника, оттеснили его еще на 25 верст внутрь его собственной территории.

Здесь я чуть было случайно не остался на месте, попав под пулеметный огонь.

Вы там себе и представить не можете, что это за мерзкая штука — пулемет и какую отвратительную музыку производит он при работе, независимо даже от того свой он или вражеский.

Особенно бывает неприятно, когда таких машин начинает тарахтеть несколько, на перерыв друг перед другом. Их  тра-та-та-та…  чрезвычайно действует на нервы.

И между тем эта неприятная песня тотчас же затягивается, как только та или другая пехота направляется в атаку.

Ну, и молодцы наши серые герои-пехотинцы. Невзирая ни на что, они бесстрашно бросаются в штыковой бой всюду и сокрушают врага, главным образом, своим богатырским натиском.

Почти не было случая, чтобы немцы выдержали подобную бешеную атаку и я лично, раз наблюдал в бинокль, как из одного леска наша пехота без выстрела вышибла около двух рот «немчуры».

(Под Оссовцом)

Живем понятно все время на открытом воздухе. Оно конечно, и ничего бы — полезно для здоровья, да только осеннее ненастье и ночные заморозки, дают себя чувствовать.

Спим таким образом: Вырываем неглубокую, на аршин яму, куда вниз ложатся двое и на них еще двое. Когда верхние начинают мерзнуть, их пускают вниз и накрывают своими телами остальные два их товарища. Нельзя сказать, чтобы этот прием не был неудобен. Все пользуются им и очень похваливают.

В отношении борьбы с дождем, не оставляющим на нас ни одной сухой нитки, мы придумали такой способ сушки нашего белья и обмундирования. На горячий ствол орудия навешиваются все наши мокрые доспехи, очень быстро высыхающие и таким образом, дающие нам возможность одинаково не бояться ни дождя, ни немца.

Картина от пушек, жерла которых извергают смерть и разрушение, и на которых в то же время мирно возлежат солдатские гимнастерки и развеваются офицерские рейтузы — примечательная. От нее веет, чем-то своим — знакомым и родным.

Работы нам, пока еще не так много. Сейчас выступаем, и что нас ждет в стране пива и сосисок неизвестно. Лично я и все мы здесь убеждены в успехе нашего визита. Не веря в гостеприимство и радушие немцев, мы собираемся избавить их от, не идущей к ним, роли хозяев и, таким образом хозяйничая на их территории, надеемся приятно для себя обставить наш визит. Возможно, что от этого наше пребывание в Германии задержится и мы останемся там, пока позволят обстоятельства или кончится война.

Вооружен я, как и многие здесь, за счет Кайзера германской винтовкой и патронами и бьют врага его же оружием.

В заключение приветствую товарищей — спортсменов и москвичей с Прусской границы.

Между прочим, до своего отъезда в город Августов, удостоился вместе с другими сибиряками слушать телеграмму Верховного Главнокомандующего:

«Спасибо чудо-богатыри 3-его корпуса!»
Б. Кремлев