Опять поминальный приблизился час…

Сотрудники музея продолжают вести работу по сбору информации о репрессированных   преподавателях, студентах и сотрудниках нашего вуза. 

Удалось найти информацию о сотруднике санитарной части Глезере (была известна только фамилия). Глезер Моисей Абрамович, доктор медицины, был директором Дезинфекционного института Мосгорздравотдела, который был организован на базе Центрального дезинфекционного бюро в 1933 г. По-видимому, с 1933 по 1937 гг. М. А. Глезер совмещал эту работу с работой в поликлинике Института физкультуры. Он был арестован осенью 1938 г. так же как С. М. Фрумин и Е. И. Черняк по так называемому «делу Тухачевского». Расстрелян и похоронен на «Коммунарке» (Моск. обл.) 3 октября 1938. Реабилитирован 17 марта 1959.

Удалось найти фотографию Петра Андреевича Гудкова, заместителя директора по хозяйственной части, арестованного вместе с директором института С. М. Фруминым в 1937 г., а также фотографию начальника педагогического факультета Янсона Жана Петровича. Эти фотографии мы нашли в архиве фотодокументов «Выпуск командиров физкультдвижения, окончивших ГЦИФК, 1932 г.».

Есть воспоминания декана факультета Нины Филипповны Розановой о том страшном 1937 г.: «Это сейчас, наверно, трудно понять, но в том году арестовывали практически каждый день. В ГЦОЛИФКе были расстреляны почти все руководители, включая ректора. Декан нашего факультета Михаил Тимофеевич Окунев тоже был арестован. Многие писали доносы, и мы это знали. Мы с девочками пошли к одной даме в руководстве института и начали доказывать, что Окунев не мог быть врагом народа, на что она мне возразила: „Вы что-то слишком рьяно его защищаете. А может вы с ним заодно?“. Я оказалась на грани ареста, но в ту же ночь была арестована сама эта дама, и меня гроза миновала».

Дама, о которой идет речь,  Кнопова Елена Львовна — зам. председателя Всесоюзного комитета по делам ФК И при СНК СССР. По семейному преданию, Елена, попав на глаза Берии, «была обречена стать очередной его жертвой, но запустила ему в голову чернильницей, и оказалась в расстрельном списке 16.01.1940 г. Расстрел заменили лагерем». Елена Львовна оказалась в Норильске (в НорЛаге). После смерти Сталина реабилитирована.

Среди имен молодых людей сороковых и пятидесятых годов, которые пытались противостоять несправедливости советского режима, имя нашего студента — Белов Владимир Павлович. Информацию о нем нам прислал Юрий Исаевич Блох — профессор, доктор физико-математических наук кафедры высшей математики Московского геологоразведочного университета им. Серго Орджоникидзе, за что мы ему очень признательны.

Владимир Белов был членом антисоветской группы «Черный легион», ставивший своей целью организацию побега из Советского Союза в Соединенные Штаты Америки. Большинство — студенты Московского геологоразведочного института. Это была мальчишеская игра взрослых людей, доказательством тому тот факт, что действовали они под кличками, которые они давали друг другу, насмотревшись приключенческих фильмов, у Владимира Белова была кличка «Билл». Они собирались, обсуждали детали побега, копили средства на покупку оружия и переход государственной границы.

Владимир Белов был арестован 7 июля 1949 г. и заключен в исправительно — трудовой лагерь (ИТЛ) сроком на 25 лет. Из-под стражи освобожден в соответствии с Указом ПВС СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии». 31 октября 1956 г. дело в отношении Белова В.П. прекращено «за отсутствием состава преступления».

Интересны воспоминания Трубецкого Андрея Владимировича, сидевшего в одной камере с участниками группы «Черный легион» (после реабилитации был заведующим лабораторией физиологии в Институте кардиологии, защитил кандидатскую диссертацию).

 «Юрий Степанов, он же Бен Долговязый, он же Командор (руководитель группы) Черного Легиона. Юрий был студентом 5 курса геологоразведочного института, родом из Таганрога, где у него остались старики родители. Дело, по которому сел Степанов, было довольно любопытным. Их было человек шесть-семь; молодежь, но не зеленая, а повидавшая жизнь, прошедшая школу войны, а некоторые и оккупацию. Позже я довольно близко сошелся с тремя однодельцами Юрия. Дело этой группы состояло в следующем. Сколотилась „теплая“ компания студентов-геологов, вместе проводившая свободное время, вместе выпивая. Как это ни странно, их, в общем, уже взрослых людей, объединяла романтика пиратов. Когда шел кинофильм „Остров сокровищ“, они всей компанией устремлялись в кинотеатр. Клички выбирали из того же пиратского лексикона: Крошка Джонни Фоке — ячменное зерно (Николай Федоров — здоровенный парень) или Боб Гарвей — Борис Горелов — персонаж из „Детей капитана Гранта“. К этой кличке была добавлена приставка „Шмаленая челюсть“ (у Бориса было ранение в голову) и т. п. Второразрядные московские ресторанчики были у них под своими, соответствующего стиля вывесками: „Три пескаря“, „Телега и лошадь“, „Корзиночка“. Название своей группе они дали высокопарное — „Черный легион“. Был у них и свой „пиит“, слагавший пиратские песни, гимны и стихи — студент медик Вадим Попов. Но за этой романтической и несерьезной декорацией была и более глубокая суть. Корни ее лежали, по-видимому, в неудовлетворенности и отсутствии той перспективы в жизни, на которую они могли бы рассчитывать. Бен Долговязый и Боб Гарвей во время войны жили в оккупированном Таганроге, Борис даже был вывезен в Австрию, а Бен попал в плен, бежал и с большим трудом добрался домой. Уже поэтому таким людям дороги у нас были закрыты». — Трубецкой А. В. Пути неисповедимы (Воспоминания 1939–1955 гг.). — М.  Контур, 1997.  

Если у вас есть информация о преподавателях, студентах, сотрудниках нашего вуза, подвергшихся репрессиям, отправьте свои материалы в любом цифровом формате на электронную почту:  fizmuseum@gtsolifk.ru