Ярополк – мастер спорта и литературовед

Массовые репрессии, как мы знаем, были в 1937 г.  — в год «Большого террора», однако,  и позже люди, выжившие и победившие в самой страшной войне 1941–1945 гг., оказывались в лагерях, были расстреляны.

«Останусь чистым до конца»

Ярополк Семенов

В  те 1920-е годы, когда учился Ярополк, были популярны агитгруппы — это выступления студентов с лозунгами и речевками, физкультурными программами для привлечения рабочих и сельской молодежи к занятиям физкультурой и спортом. В институте была организована «Живая газета». Свои выступления инфизкультовцы начинали с небольшого выступления о пользе физкультуры, далее шли вольные упражнения, пирамиды, маршировка, танцевальные упражнения, песни, иногда речитативы, все в сопровождении музыки. Руководителем группы, составляющим программы выступлений, был студент Ярополк Семенов, который считался в институте поэтом. Так родились это  и подобные ему стихотворения.  

Живая газета инфизкульта, 1925 г. Ярополк 3 ряд, 1 слева.

Агитпоездка по Волге, 1924 г. Ярополк 2 ряд, 5 справа

Тяга к литературному творчеству взяла верх над спортом, и Ярополк по окончании инфизкульта поступил в Литературный институт.  О себе он говорил: «Я не поэт, я стихотворец». Но он был знаток литературы, специалист и  был собеседником Марины Цветаевой и Анны Ахматовой.

С Мариной Цветаевой Ярополк познакомился в 1939 г., тогда Марина Ивановна вернулась из эмиграции и жила в Москве. Он любил и знал ее стихи, считал ее великим русским поэтом и очень хотел с ней познакомиться.

И однажды Ярополк позвонил Цветаевой и сказал: «Я хочу с вами встретиться». Она ответила: «Пожалуйста».  — «Когда можно?» — «Прямо сейчас». А собираясь уходить,  он сказал Марине Ивановне, что обещал жене, что без нее к ней не пойдет. И спросил: «Как бы так сделать, чтобы я мог прийти к вам с женой?». А в ответ услышал: «Ну что ж, давайте я прямо сейчас пойду к вам».  Так Марина Цветаева побывала в семье  Ярополка Семенова.

Мария Белкина в книге о М. И. Цветаевой «Скрещение судеб» так описывает свои воспоминания о Ярополке, с которым вместе училась в Литературном институте.  

Я знала Ярополка по Литературному институту, правда, издалека, он держался отстраненно и замкнуто и, казалось, даже свысока посматривал на нас на всех. Он был старше нас. Говорил, что мальчишкой участвовал в гражданской войне и был ранен в легкое. Писал стихи, критические статьи, но печатался редко.

Я запомнила его — факиром. Он выступал на наших институтских вечерах. Высокий, статный, с отлично развитой мускулатурой, очень прямой и легкий, бритый наголо, с тонкой полоской усиков, он выходил на подмостки, обнаженный до пояса, прокалывал себе спицами бицепсы, глотал зажженную бумагу, жонглировал факелами и пользовался как факир большим успехом. Он окончил Институт физкультуры еще до того, как поступил в Литературный институт, и зарабатывал в основном тем, что преподавал физкультуру: летом — в домах отдыха и санаториях, зимой —  в школах. В любой мороз ходил без шапки, в курточке, и его можно было узнать издалека и со спины по быстрой пружинящей походке. Марине Ивановне (Цветаевой), должно быть, было легко с ним ходить; весной 1941 г. он будет часто посещать ее и гулять с ней по кольцу бульваров.

А с Анной Андреевной Ахматовой Ярополк Семенов познакомился после войны. Конец войны он провел на Северо-Западном фронте и демобилизовался поздно. Ярополк  возвращался в Москву через Ленинград. 

Разыскал телефон Анны Ахматовой, позвонил ей и сказал: «Анна Андреевна, я здесь проездом, и у меня, кроме вас, знакомых в Ленинграде нет». Она ответила: «Я вас не знаю».  — «Зато я вас знаю».  — «Ну, если вы меня знаете,  — приходите». Когда он пришел и позвонил в квартиру, то Ахматова не решилась его впустить, открыла дверь на цепочку, а он начал читать ее стихи. Причем такие стихи, которые были малоизвестны. И когда он закончил, она сказала: «Теперь я вижу, что вы меня знаете». Всю ночь они пили чай и читали стихи. Он читал ей свои стихи и ее стихи, Пастернака, Цветаеву. А когда он уходил, Анна Андреевна сказала: «Ну, теперь и я вас знаю». Так  Ярополк Семенов познакомился с Анной Ахматовой.

По окончании Литературного института он хотел писать диссертацию, но  в связи с финской кампанией его как лейтенанта запаса взяли в Военно-политическое училище. В первые дни Великой Отечественной войны Ярополк Семенов добровольцем ушел на войну, хотя все офицеры училища имели броню. Был четырежды ранен. После ранений вновь  возвращался на фронт, отказываясь перейти в разряд фронтовых корреспондентов. Прошел  войну  боевым офицером: от старшего лейтенанта до гвардии майора.  

После войны он продолжал писать диссертацию и готовил учебник по стихосложению для вузов. Это у него не получилось только потому, что в 1948 г. его арестовали.

Из воспоминаний его сына Ярополка Ярополковича Семенова: «Дело» на отца завели еще в 1939 г. Поначалу оно было связано с его поэмой «Уралов,  на которую в «Литературной газете» была помещена разгромная статья, хотя сама поэма, не была напечатана, и с тем, что отец в компаниях читал цветаевского «Крысолова». А в 1942 г. на фронте отец написал стихотворение «Слово к погибшим», которое послал Илье Эренбургу с письмом, в котором Ярополк пишет, что ему не милы «чиновники из политорганов». Но письмо и стихотворение  до Эренбурга не дошло, было задержано цензурой и попало в «дело»…

Когда отец был под следствием, к нам приходил следователь. Разговаривал очень вежливо, сказал маме, что за отцом никакой вины нет. Но добавил: «Кто к нам попадает, от нас уже не выходит». И обещал сделать все возможное, чтобы у отца был минимальный срок. И действительно, отцу за «контрреволюционную пропаганду», статья 58-10, дали пять лет, когда обычно по этой статье люди получали не меньше десяти лет.Отец отбывал срок в лагере на станции Яя Кемеровской области.

 А в 1951 г.  мы получили две открытки, якобы от друзей отца, извещающие о его смерти. Причем причины смерти указаны разные… В 1957 г. мы получили официальное свидетельство о смерти, где указано, что отец умер 21 февраля 1950 г. от язвы двенадцатиперстной кишки. Но через много лет моя сестра Галина, знакомясь в ФСБ с «делом» отца, прочла, что он был расстрелян.

Выпускник Московского института физкультуры, литератор Ярополк Александрович Семенов — от него остались фамилия и имя, унаследованные  его сыном. Семенов-старший при рождении был назван Евгением, а в Ярополка его переименовали по его желанию в шесть лет; сына же назвали в честь отца — Ярополк Ярополкович. Осталось несколько публикаций в периодических изданиях, немногочисленные фотографии, ненапечатанная повесть «Разведчики» и стихотворение «Слово к погибшим», которое вместе с  письмом  к Эренбургу,   по-прежнему хранятся в «деле». Так что же, напрасно Ярополк Семенов писал свои произведения? Хочется думать, что не напрасно. Он всегда особенно остро чувствовал несправедливость, и это был его способ жить, его способ выносить невыносимое.

Письмо  И. Г. Эренбургу и стихотворение печатаем с сокращениями.

Дорогой Илья Григорьевич!

Посылаю Вам свое стихотворение «Слово к погибшим». Вы для нас, фронтовиков, — самый близкий сейчас человек. Ваше суждение ценнее всего. Не важно, что вещь написана не в стихосложении, важно, что это — крик души.

Вы больше, чем кто бы то ни было, знакомы сейчас со всеми пороками нашей армии. Мне думается, что все, о чем сказано в стихотворении, известно Вам и возмущает Вас еще больше, чем меня; думается, что если Вы не говорите громко об этом, то только из опасений зарубежного резонанса. Это понятно и жаль: громкий, гневный голос помог бы нам очиститься от приставшей грязи, а чем мы будем чище, тем будем сильнее…

Если же я вообще, в корне не прав, если я не отражаю, а искажаю мысли и чувства фронтовиков, если мысль моя органически порочна, — в этом случае прошу, чтобы Вы мне вправили мозги, а не чиновники из политорганов. Каюсь: не боюсь ни покойников, ни разбойников, но боюсь, как чумы, чиновников.

Крепко жму руку,

Гвардии старший лейтенант

Ярополк Семенов

Слово к погибшим

Мертвые товарищи мои,

Разделявшие со мной бои

И в разведки по болотным тропам

Кравшиеся к вражеским окопам,

Хмурым утром и во тьме ночной

Без раздумий шедшие за мной,

Доверявшиеся мне, как дети,

Я — пред вашей памятью в ответе!

…

Помню: двигаться начав едва, я

Обходил теплушки под Москвой,

Раненым вопросы задавая:

«Долго ль были на передовой?»

Помню: без смущенья, без печали —

На мои тревожные слова —

Мне самодовольно отвечали

Все, как на подбор, кто: «День», кто: «Два»…

«Не лечить, а бить бы вас в упор!» —

Думал я, глотая слезы гнева.

Тысячи! И все, как на подбор,

С перевязанною кистью левой.

…

Нет! Не в кисти вражеские пули

Поражали вас, а в лоб и в грудь!..

Безысходной злобою палимый,

Сдерживая ругань на губах,

Сколько сволочи «незаменимой»

Видел я в резервах и штабах!

Спрятавшись в тревожнейшие дни

В тыловые щели и в подвале

Две бомбежки отсидев, едва ли

Гордостью не пыжатся они,

Думая: «И мы-де воевали!»

Лишь суметь болтнуть, суметь лизнуть

Да подсунуть вовремя бумагу —

И — посмотришь — орден за отвагу

Труса подлого украсил грудь!

Как же тут не задыхаться злобой?!

Вздулись, как прыщи, как волдыри!

И о нуждах фронтовых, попробуй,

С этой гадиной поговори!

Что им думать о каком-то фронте?

Только их, пожалуйста, не троньте!

Им на все на свете наплевать,

Только бы самим не воевать.

…

Мальчики погибшие мои,

Вы во всем мне верили, как дети!

За дела и помыслы свои

Я пред вашей памятью в ответе.

Я души своей не погублю:

Каждый промах — кровью искуплю.

Но от вас, погибшие герои,

Настроенья своего не скрою:

Всю тоску, что в сердце берегу,

Злобу всю, накопленную мною,

Ставлю в счет не одному врагу,

Но и многим за своей спиною.

И хочу поэтому сейчас,

От двойных обид ожесточась,

Бить фашистов с яростью двойною.

Лучше в поле честно помирать,

Чем о погань руки замарать!

Пусть — без награждений за отвагу –

С порцией немецкого свинца,

Как и вы, я под фанерой лягу,

Но останусь чистым до конца.

Источники:

1. Ольга Рубинчик. Надпись чернильным карандашом. Отец и сын Семеновы.

2. Из рассказа Ярополка Ярополковича Семенова, сына Ярополка Александровича

3. Литературный институт в годы Великой Отечественной войны

4.  Литературно-исторический клуб РусичЪ